[Бывший]

Сообщение от Тайджас

Совсем недавно открыл его для себя (благодаря одному человеку). И прочитал пока только "Демиана". Мне понравилось, "пробрало", как говорится. До этого читал философскую литературу больше по Восточной линии.

Прочитал полностью, наконец. Особенно легко далась 2-я часть, где оживляется сюжетная линия повести.

Прояснилась более менее обстановка накануне I Мировой в среде думающей молодой интеллигенции Германии.
Значит, это поиски такого дуалистического бога, к-й бы принимал и высокие, и низменные чувства, и добро, в равной мере, и зло? Затем эта философия тесно сплелась с размышлениями Ницше о сверхчеловеке и в итоге они, немцы, пришли к 1933 году, к национал-социализму, осознанно. И ведь были на посиделках у госпожи Евы и непротивленцы (последователи Льва Толстого), и теософы, но эти мировоззрения прошли мимо внимания главных героев повести.

Интересно неприятие главными героями толпы, сборищ, где каждый хочет ощутить себя могущественным в массе. Однако это не помешало им, когда пробил час войны, тут же облачиться в форму и отправиться в числе прочих на защиту родины. Да, тогда был враг у России такой: умный, коварный, циничный, сильнее оснащённый технически и также любивший родину.

Воображаю, если бы Ветлан была знакома с творчеством Гессе и шутки ради вложила бы в уста своего деда, живущего по соседству, ветерана III Рейха, вот эти цитаты из "Демиана":

Но со временем я увидел, что я людей недооценивал. Как бы ни унифицировали их служба и общая опасность, я видел многих, и живых, и умиравших, которые великолепно приближались к велению судьбы. У многих, очень многих, не только при наступлении, но и в любое время, был этот твёрдый, далёкий, как бы бесноватый взгляд, который знать не знает о целях и означает полную отданность чудовищному. Что бы они ни думали и во что бы ни верили, они были готовы, они были нужны, из них строилось будущее. И чем упрямее настаивал мир на войне, на героизме, чести и на других старых идеалах, чем отдалённее и неправдоподобнее звучал всякий голос кажущейся человечности, тем более поверхностным всё это становилось, точно так же, как вопрос о внешних и политических целях войны оставался лишь на поверхности. А в глубине происходило становление чего-то. Чего-то вроде новой человечности. Ибо я видел многих - иные из них умерли рядом со мной, - кто понял чувством, что ненависть и злоба, убийство и уничтожение не привязаны ни к каким объектам. Нет, объекты, точно так же, как цели, были совершенно случайны. Глубинные чувства, даже самые дикие, не относились к врагу, их кровавое дело было лишь излучением внутреннего мира, расколовшейся души, которая хотела буйствовать и убивать, уничтожать и убивать, чтобы родиться заново. Гигантская птица выбиралась из яйца, и яйцо было миром, и мир должен был развалиться.

Сколько шума поднялось бы с просыпанием спящих и длинными антифашистскими постами!

А на днях в возрасте 107 лет умер последний немецкий ветеран I Мировой войны, современник Синклера и Демиана. Эпоха захлопнулась.

Только я не понял ещё, отождествляет ли сам Гессе себя с главным героем или остраняется от него и его идей. Поэтому продолжаю читать Гессе. Сейчас читаю "Сиддхарту".